Ко всему прочему именно Келда была моей начальницей лет до четырёх. Ей я начал в своё время помогать по дому вместе с её родным сыном, Тормодом, который родился с небольшой разницей со мной. Имя у моего брата кстати было довольно забавным и означало «Ум Тора». Местные-то имеют не мало сказаний о том, как и где бог-громовержец думал головой, чтобы найти выход из сложной ситуации, куда его завела жажда приключений. Но вот в моём мозгу в подобных случаях всегда что-то слегка чесалось, уж как-то я запомнил этого сына Одина дуболомом по прошлому миру. Да, я имел глупость даже посмотреть фильмы марвел с детьми, им блондинистый качок там даже понравился, аж в качалку ходить стали. Впрочем пусть его, богам божье, а людям людское. В нашем случае это значит, что боги бухают в Асгарде в перерывах между подвигами и свершениями. А люди на Земле борются за жизнь и добывают хлеб насущный трудом в поте лица и оружием по колено в крови.

Так как мы с братом в воины пока что не годились, то сначала помогали Келде дома, как я и сказал. А потом начали трудиться вне него. Кузница это конечно хорошо и здорово, но наша многочисленная семья заботилась в том числе и о своей продовольственной безопасности, а за скотиной кто-то должен следить. У нас было довольно много гусей, которых нужно пасти. Были козы и бараны, которых тоже следовало отводить на пастбище и возвращать с него. Был колодец, в котором следовало набирать воду и таскать её в вёдрах на различные хозяйственные нужды. И ещё куча дел, которые можно доверить малолеткам, пока остальные занимаются чем-то поважнее или потруднее. Тут не благословенный двадцать первый век Земли, где проблематично помереть от холода и голода. Тут средневековье, суровый мир и суровые нравы, можешь сделать что-то полезное, значит делай. Потому что в противном случае можно в один прекрасны момент обнаружить, что до весны еды не хватило и ты скоро отойдёшь в мир иной, причём позорным образом. Почётной ведь считается смерть в бою, а не от собственной безалаберности.

Вот и сейчас мы с Тормодом трудились, таща от шахты на горбах корзины с углём, раз уж младшие братья и сёстры переняли у нас более лёгкие обязанности. Ноши были не слишком большими, но это значило только то, что мы сделаем больше рейсов до прииска, где работают два наших дяди и три трэлла, то есть раба. Таковых у нашей семьи было кстати не слишком много, хотя мы считались весьма обеспеченными людьми. Дело в том, что дед-Калле полагал нецелесообразным кормить лишние рты долгими зимами. А резать по осени бывших работников во славу богам, чтобы по весне покупать новых, было ещё менее выгодным делом. Тем более что языческий пантеон тут был самый что ни на есть воинственный — скандинавский, Асам зарезанные на алтарях рабы не нравились, им импонировали воины, убитые в боях во славу Асгарда. Одно время я ломал голову над тем чтобы разобраться, почему здесь возносят молитвы Одину и присным, строил теории, как Земля, Мидгард, связан со Свангародмом, Лебединым миром, древом миров, Иггдрасилем. Но потом бросил. Мал я ещё до столь высоких материй, без фактов один чёрт не разобраться, а саги на теорию межмировых перемещений света проливали мало. Подрасту, подучусь и буду думать, а пока до этого момента ещё как раком до Шанхая. Зато мы с братом наконец дошли до ручья, который был поближе, где сбросили с себя корзины с углём и не сговариваясь сунули головы в холодную воду.

— Пффф, хорошо — произнёс я, отфыркиваясь.

— А знаешь, что может быть лучше? — раздался рядом голос «молотоголового».

— О да — ответил я, выворачиваясь из ещё не состоявшегося захвата и опуская бестолковку брата обратно под воду.

Ситуация эта у нас повторялась… Да всю эту жизнь. Не в плане ручья, а в плане соперничества и попыток выяснить кто лучше и сильнее. Так что к очередной попытке побороться я был готов, как пионер. Иное-то чревато, Тормод может и не блистал коварством Локки, но совершить неожиданное нападение было для него в порядке вещей. А ещё к моему сожалению брат был физически сильнее меня. Ассоны вообще народ чрезвычайно крепкий, все кого я видел за эту жизнь были высокими и мускулистыми дылдами. Вероятно тут сыграли роль две вещи, во-первых у нас тут был весьма некислый естественный отбор, отсеивающий слабаков, которые неспособны к тяжёлому труду, схваткам со зверьём, а так же боям с другими людьми и нелюдями. А во-вторых северные варвары, как нас называли представители других народов, практиковали довольно неклассическую магию. Все взрослые мужи, то есть прошедшие посвящение в мужчины юноши, допускались к тайнам использования некой странной энергии, праны, силы самой жизни. Она делала их, уж пардон за масло масленое, сильнее, а ещё стремительней, выносливей, живучее и вероятно крупнее. По крайней мере заморские гости и наши триэллы были куда как ниже ростом и субтильнее. Вероятно использование этой магии из поколение в поколение тоже наложило отпечаток на ассонов. Ну или в моём новом народе действительно течёт некоторое количество крови Ассов, поди разбери.

Тем более у меня сейчас были дела поважнее, в частности не дать вывернуться брату, потому что если он это сделает, то пускать пузыри в ручье буду уже я. Крайне сомнительное удовольствие, проверено и не раз. Но Тормод к счастью уже начал выдыхаться с заломанной мной рукой и дёргался всё меньше, так что вскоре я отпустил этого оболтуса, вытащив его лицо из воды.

— Тьфу, мля, трахни тебя Мимир — отплёвываясь, ругнулся тот.

— Ты это только при мамке не повтори, прибьёт — хохотнул я. Сквернословие она действительно не поощряла, а рука у Келды, как было сказано, тяжёлая.

— Она не узнает, если только ты меня не сдашь — проворчал брат.

— А я когда-нибудь сдавал? — приподнялась моя бровь, придав лицу вопросительное выражение.

— Очень надеюсь так будет и впредь — снова проворчал он, подражая слогом взрослым — И вообще чего мы рассели, идём.

— Ну идём, так идём — не стал спорить я, взваливая корзину обратно на спину.

Тормод был как всегда зол от своего поражения, в такие моменты его было лучше дополнительно не раздражать, а то неделю будет дуться. Не нужно быть Эйнштейном или маститым психологом, чтобы просчитать ситуацию и догадаться, что в будущем обиды законного первенца мне могут аукнуться. Так что я не давал себя гнобить, на подначку отвечая подначкой, а на удар ударом, но когда побеждал, то не топтался по чужой гордости в своё удовольствие. Если побеждал. Мой братец всё таки опережал меня в плане физического развития, так что природная ловкость и память о самбо, что осталась со мной с прошлой жизни, не всегда вывозили. Зато хоть моему голубоглазому и рыжеволосому компаньону можно было многое поставить в вину, он никогда не отказывался встать со мной плечом к плечу против кого-то другого. Полукровка и недоассон были пожалуй одними из самых слабых слов, которыми меня порой награждали чужие дети, а конфликт в таких случаях быстро переходил в горячую фазу с разбитыми носами, подбитыми глазами, а порой и переломами. Малолетки вообще по своей природе жестоки и безбашенны, а уж в средневековье подавно, так что за оскорбления я бил в ответ от души. Это было единственным способом не превратиться в парию, всё таки добрый кулак все уважают. Ну а я уважал брата за его верность семье даже в моём лице, хотя наедине этот мелкий засранец всегда мог доставить мне проблем.

Путь до посёлка на берегу фьорда был не так чтобы близким, просто так идти было довольно скучно, а после поражения брат не отличался разговорчивостью. Зато мне ещё с прошлой жизни было известно, что песня нам строить и жить помогает, так что через несколько минут неловкого молчания я затянул: